Наверное, мы не раскроем страшный секрет, если скажем, что большинство петербуржцев не живет в восьмикомнатных квартирах XVIII-XIX века, но так же и не ютиться в коморках под лестницей. Как и значительная часть жителей относительно развитых стран, мы обитаем в стандартных квартирах типовых кирпичных или панельных домов построенных после Второй мировой войны. Их появление в 50-70-ее годы XX века означало переход к новому стандарту качества жизни – с центральным отоплением, горячей водой и газоснабжением. 

Если вы приедете в район станции метро «Площадь Мужества», то увидите там много кирпичных двенадцатиэтажных домов. Это дома серии Щ-5416, которую в других городах называли «ленинградской». Создателями этих многоэтажек были ленинградские зодчие Ф.Белов и П.В. Курочкин. Строились Щ-5416 преимущественно в северных районах Ленинграда, но их можно увидеть, и в районе Будапештской улицы, а так же, в других городах, например в Новосибирске.  

Сегодня, имея в своем распоряжение многочисленную домашнюю технику, мы не представляем, насколько был тяжел и неудобен уход по дому еще сто лет тому назад. По этой причине даже не слишком богатые семьи были вынуждены нанимать в помощь хозяйке горничных, на которых перекладывалась значительная часть забот по хозяйству. Для примера, предлагаю ознакомиться с типичным днем английской горничной в 1860-хх годах. Не стоит думать, что распорядок горничной в Петербурге чем-то отличался от нижеприведенного текста:

Многим кажется, что сортировка мусора вошла в нашу жизнь совсем недавно. Ничего подобного! Наши предки в XVIII веке разбирали кучи отходов куда тщательнее жителей XX века. И ничто не пропадало даром!

Зола от печей и каминов вывозилась на поля, и использовалась как удобрение. В среднем в 1840-хх годах, одна зажиточная семья сжигала в печах и каминах до 11 тонн топлива в год!

Вместе с золой, по утрам мусорщики собирали с улиц Петербурга навоз, кости, гвозди и тряпки. Все шло в дело. Мелкая пыль продавалась на кирпичные заводы, для производства кирпичей. Крупная пыль шла фермерам на удобрения. Раковины и битые кирпичи покупали строители. Кости и тряпки брали себе старьевщики. 

Петербургская погода, представляющая собой различные оттенки серого цвета, побуждала петербуржцев украшать свою жизнь чем-то ярким и экологически привлекательным. Это объясняет популярность среди богатых горожан зимних садов, ставших в XIX веке обязательной принадлежностью богатых особняков.

Первые зимние сады в Петербурге появились при Екатерине II. Современников поражал своей роскошью огромный зимний сад в Таврическом дворце. Он занимал 2200 квадратных метров, и архитектору Старову пришлось создать в центре зала ротонду, поддерживающую несущие конструкции. 

Летний сад Таврического дворца просуществовал более ста лет и был ликвидирован только когда в здание начала работать Государственная Дума России. 

В XVIII веке в Петербурге существовала практика воспрещающая передвижение по городу после захода солнца. Считалось, что добропорядочные бюргеры от заката до рассвета должны сидеть дома, а в темноте по улицам бродят только тати и воры. Иногда, например, при императоре Павле I, полуночников преследовали довольно жестко и последовательно, но в более либеральные времена, на ночные прогулки горожан смотрели сквозь пальцы.

Сегодня, право на ночное передвижение ограничено естественным путем – через фактическое отсутствие ночного общественного транспорта. Конечно, вы можете сказать, что есть такси, но мой опыт говорит о том, что легче и дешевле переночевать в гостинице, чем ехать на другой конец Питера с водителем.

Как жил на рубеже XIX-XX века петербургский «средний класс» – врачи, инженеры, учителя, служащие, предприниматели средней руки? 

Как правило, эти люди обитали на съемных квартирах. Каждое лето они выезжали на дачу, а осенью подыскивали новое жилье. Но вот любопытный момент. 23% представителей среднего класса снимали квартиру в том же квартале где они жили раньше, а почти половина семей, арендовала жилплощадь у прежнего домовладельца. 

Таким образом, петербуржцы были связаны не с самой квартирой, а с окружающей ее территорией: знакомым лавочником, привычным водовозом, молочницей с Охты, прачкой из соседнего подъезда и т.д. Именно эти бытовые детали и создавали у дореволюционного среднего класса иллюзию стабильности. А квартира, что квартира? – она менялась каждый год. 

Я стану говорить, что дороги дрова; 

Что вот последний грош сейчас сожгла вдова

Страдальца бедного... 

Л. Мей. Дым 

Скоро осень и еще через пару недель в наших трубах послышится характерное буль-бульканье. По трубам побежит горячая вода, и наступит отопительный сезон. Горожане будут жаловаться за слишком ранее или слишком позднее подключение горячей воды, порой будут происходить перебои с отоплением, или напротив, в квартирах будут топить так, что трудно будет дышать. Но все это сущие пустяки по сравнению с отопительными проблемами петербуржцев XVIII-XIX века.

До появления парового отопления в 60-ее годы XX века петербургские дома отапливались дровами. Лес доставлялся в город на баржах или барках по Неве, хотя часть топлива перевозилось крестьянами на телегах или шло по Финскому заливу на небольших шхунах – лайбах. Баржа для перевозки леса была рассчитана на 2-3 рейса. После этого она разбиралась и частично шла на топливо, а  частично продавалась как «барочный лес» - из него строились дома для бедняков. 

Обои это обязательный предмет интерьера любой петербургской квартиры. В нашем городе они появились уже в начале XVIII века.  Шелковыми китайскими обоями были обиты стенами Меншиковского и Летнего дворца, но это могли себе позволить только богатейшие вельможи и особы приближенные к императору. 

Даже в доме кабинет-министра Анны Иоановны, Артемия Волынского в качестве обоев использовался беленый или пропитанный воском холст: «...по панели обит обоями вощанкою цветною». 

Сегодня петербуржцы делят свой город на исторический центр и «спальные районы», застроенные типовым домами. Но еще в начале XX века столица Российской империи была гораздо более разнообразным местом, хотя это и не говорит о том, что жизнь была устроена лучше чем сейчас. 

Если по Невскому проспекту уже катились лакированные авто, чьи изысканно одетые пассажиры отражались в зеркальных витринах, то на окраинах Петербурга по прежнему бродили свиньи, а выгребные ямы и отхожие места располагались «на самых видных местах». К таким местам относились Охта, Выборгская сторона, Московская и Нарвская заставы, а так же отдельные районы Петроградской стороны и Васильевского острова.

Возможно, у многих вызовет удивление тот факт, что в начале XVIII века в Петербурге действовало наверное самое свирепое в мире законодательство призванное защитить деревья от вырубки. Кара за спиленное дерево могла колебаться от 5-10 рублей штрафа (весьма солидная сумма по тем временам!) до смертной казни (за спиленный дуб). 

Причем все эти драконовские меры существовали не только на бумаге. Указы о запрете вырубки леса оглашались на площадях с барабанным боем. Кое-где устанавливались виселицы, чьи петли раскачивались на ветру в ожидание порубщиков. Известен случай, когда отставной солдат был «нещадно» бит батогами (палками) за то что «посечку учинил малую» березе. Экзекуция была исполняла прямо у поврежденного дерева. Источник указывает, что преступник вполне мог рассчитывать на кнутование, и лишь боевые заслуги избавили его от мучительно казни.